Часть вторая, в которой зайцы скачут меж свастиками, а мы – по городу под живой панк-рок.
Заграничные карелы умеют ценить личное пространство, обходясь без заборов, псов на привязи и спущенных с неё. Лёгкие деревянные двери, белая мебель на траве – вид одноэтажной Финляндии вызывает сомнения в том, что здесь бывает настоящая зима. А может быть, соседние российские районы потому и приравнены к Крайнему Северу, что имеют такой суровый вид?
Открытый стиль жизни сохраняется и в многоквартирных домах. Целиком прозрачные балконы (вплоть до самых нижних, стоящих прямо на газоне) демонстрируют изящную меблировку, как кукольные домики.
Чтобы понять, как живёт народ, надо увидеть не только дома, но и домовины. И действительно, местные кладбища – это те же газоны, но с ровными рядами надгробий.
Даже на православном участке…
…нет гнетущего духа погостов с наползающими одна на другую оградками, вениками пластмассовых цветов, навязчивым глазением фотографий. Нет столов и остатков с них, подъедаемых животными и допиваемых окрестными бомжами. Кое-где горят свечи в фонариках, у резервуаров с водой висят общественные лейки, меж лютеранскими, православными и свастическими крестами снуют зайцы…
…довольные, как и мы, отсутствию в городе собак.
Свастика (hakaristi) остаётся символом вооружённых сил Финляндии с 1918 года. Из наших граждан только жители Приладожья достаточно приучены к ней. Она примелькалась на изображениях Креста Свободы, обязательных для воинских мемориалов – даже восстановленных в постсоветской России.
(фото из поездок по бывшему финскому Приладожью)
Сейчас мы впервые видим такой на финской земле. Лаконичные квадраты гранитных плит называют место рождения и смерти. Случается, что оба городка теперь наши: «Импилахти, 1916 – Питкяранта, 1940». Выше – имя и звание. Например: «капрал Павел Миронов» (korpr. Paavo Mironoff).
Крестом Свободы, только реальным, с бантом, встречает нас и православный храм неподалёку.
Массивная рама прижимает награду к грамоте за подписью верховного главнокомандующего Маннергейма.
Крест здесь с войны, один на всех прихожанок, потерявших мужей и сыновей. Даже небо над куполом – до сих пор словно в хлопьях снега прошедшей войны…
Начинающаяся от храма Церковная улица (Kirkkokatu) другим концом упирается в лютеранскую кирху.
Церкви того же архитектора (Йозефа Стенбека) сохранились и на российской стороне.
(когда-то это место называлось Ряйсяля…)
Вот только, скажем, в Мельниково, где кирху обратили в Дом культуры, процветает культура сельских дискотек.
Ночью светомузыка и грохот, днём убожество самодеятельности. А если здание дышит трубами орга́на, оно не кажется пустым даже в тишине.
Можно, вопреки Тютчеву, не любить лютеран богослуженье, но за величественным молчанием услышать вечность. (Как раз на службе женщины-священника дух времени ещё и зафонит в нетолерантных ушах).
…Женские голоса под электрогитару мы услышали в саду своих финских друзей.
Яркко и Тиина уже привыкли, что с соседского чердака доносится до их яблонь тяжёлая музыка, а мы спешим знакомиться. Пока невестка занята репетицией, открывает свекровь. Она видит через застеклённую веранду гостей, а мы – редкую осанку и настоящую пантомиму, приглашающую войти. Перед нами Хейди Ваарна, актриса, потерявшая голос. Она совершенно нема, но мы услышим её на неожиданно подаренном диске: «Vysotskin lauluja» («Песни Высоцкого»).
Поднимаемся на чердачок:
оказывается, столько шума производят две хрупкие девушки!
Узнав, что мы из России, панки первым делом вспоминают про «Pussy Riot». Барабанщица переходит на русский, учительницей которого готовится стать после университета, а невестка-вокалистка отбивает охоту замахнуться на финский одним названием группы: «Verkkosukkahousu» (какие-то чулки). Муж Сьюзан – более известный рокер, и у него не чулки, а «Сумасшедшие шапки» («Hullut Hattuset»). Рок в Финляндии слушают с пелёнок, и «шапки» нашли свою нишу среди детсадовцев и младших школьников.
У самой 27-летней Sussu "Pussy" Lehenberg трое по лавкам. Такой вот панк-феминизм.
Тем временем у столика под яблонями, где тоже снуют трое детей, нас принимают за фанатов панк-рока, и зовут этим же вечером на «Парафест». Знаменитый «Илосаарирок», которому даже посвящён зал в «Кареликуме»…
…уже прошёл, а это – одно из камерных мероприятий Йоэнсуу. Сегодня люди пришли сюда на «Именины Пертти Курика» («Pertti Kurikan nimipäivät»).
Без знания языка кажется, что группа наяривает одну и ту же песню. Поэтому нам интереснее посмотреть на слушателей. Похоже, панк перерос здесь масштабы субкультуры – публика не отличается от обычных прохожих. Но кто бы мог подумать, что милая старушка, которую вы встретили днём, к ночи будет подпевать грубиянам Пертти!
Повеселившись, карелы мирно разъехались: кто на велосипеде, кто на инвалидной коляске.
Кстати, «именинники» тоже имеют проблемы со здоровьем. Все они дауны. Хорошо, что мы узнали об этом уже после концерта, и не чувствовали себя сильнее и умнее «слабоумных».
Продолжение следует...
Оригинал взят у
roman_i_darija в ЗАГРАНИЧНАЯ КАРЕЛИЯ. Часть 2. 
Community Info